«Хотелось бы еще поболтать с тобой, Сьюзи, но я тороплюсь в зал».

«Ах да, я забыла». Я почувствовал ее разочарование. «Ну что же, — сказала она, — надеюсь, скоро увидимся?»

«Обязательно».

«Эй, — сказала она, — Уотсон прочитал замечательную лекцию! Я с удовольствием слушала о жизни Черчилля. Интересно, правда?»

«Да. Хорошая лекция».

«Пока-пока, Дэнни»

«Пока». Повернувшись, я вспомнил слова Сока о моих «шаблонах стыдливости и страха». Может быть, он был прав. Я, в самом деле, неловко чувствую себя на людях — никогда не уверен в том, что мне ответить.

В тот вечер, в гимнастическом зале, я точно знал что делать. Открыв вентиль своей энергии на полную мощность, я ожил. Я играл, раскачивался, прыгал; я был клоуном, магом, шимпанзе. Вообще, это был один из моих лучших дней. Мой ум был настолько прозрачен, что я точно знал, как сделать то, что я хотел. Мое тело было расслабленным, податливым, быстрым и легким. Упражняясь, я изобрел обратное в полтора оборота сальто с поздним полуоборотом и с выходом на вращение; с верхней перекладины, я совершил соскок с вращением по трем осям, — оба движения были впервые сделаны в Соединенных Штатах.

Несколько дней спустя, команда полетела на Региональный Чемпионат. Мы его выиграли и вернулись обратно. Это был почти сон, состоящий из фанфар, движения и славы, но мне никак не удавалось отделаться от беспокойств, которые донимали меня.

Я вспоминал события, происходившие с момента переживания недавней ночью взрыва Света. Как и предсказывал Сок, что-то определенно произошло, но меня это больше пугало, чем нравилось. Возможно, Сократ был не тем, за кого он себя выдавал; возможно, он гораздо умнее или даже порочнее, чем я мог подозревать.

Эти мысли исчезли, как только я переступил порог тепло освещенного офиса и увидел его светящиеся глаза и улыбку. Не успел я присесть, как Сократ сказал: «Ты готов отправиться в путешествие?»

«В путешествие?» — повторил я.

«Да, в поездку, странствование, временное отсутствие, отпуск, словом в приключение».

«Нет уж, спасибо. Я одет неподходяще».

«Чепуха! — крикнул он так громко, что мы оба принялись оглядываться, не услыхал ли это кто-нибудь из прохожих. „Тссс!!! — громко зашептал он, — Тише! А то всех перебудишь“.

Пользуясь его добрым настроем, я стал выкладывать: «Сократ, в моей жизни больше нет смысла. Ничего не работает, за исключением гимнастического зала. Разве ты не должен улучшить мою жизнь? Я то думал, что настоящий учитель должен делать это».

Он начал говорить, но я перебил его.

«И еще одно. Я всегда верил, что мы сами должны находить свои пути в жизни. Никто никого не должен учить, как жить».

Сократ хлопнул себя ладонью по лбу, потом воздел глаза к небу в смирении. «Я — часть твоей жизни, тупица. Я не крал тебя из колыбели и не запирал здесь насильно. Ты можешь удалиться, когда захочешь». Он подошел к двери и распахнул ее.

В тот самый момент, к заправке подкатил черный лимузин, и Сок, жеманничая, произнес с английским акцентом: «Ваша машина подана, сэ-эр». Сбитый с толку, я подумал, что мы отправляемся в то самое путешествие на этом лимузине. Почему бы и нет? Итак, ничего не подозревая, я направился прямиком к лимузину и стал влезать на заднее сидение. В следующий момент, я обнаружил, что на меня в упор смотрит маленький сморщенный старичок, который обнимал за талию юное создание лет шестнадцати, возможно, взятое прямо с улиц Беркли. Он глядел на меня как враждебная ящерица.

Сок ухватил меня сзади за свитер и вытянул из машины. Закрывая дверь, он извинился: «Простите моего юного друга. Он никогда раньше не ездил на таких роскошных машинах. Его маленько занесло. Правда, Ося?

Я тупо кивнул. «Что тут происходит?» — гневно зашипел я уголком рта. Но он уже мыл окна. Когда машина отъехала, у меня на щеках зарделся румянец смущения. «Почему ты не остановил меня, Сократ?»

«Честно говоря, это было очень забавно. Я и не представлял, что ты можешь быть таким легковнушаемым».

Так мы и стояли, посреди ночи, разглядывая друг друга. Сократ широко улыбнулся, это разозлило меня. Я скрипнул зубами. «Я устал уже играть роль дурака рядом с тобой!» — завопил я.

«Что ж, следует отметить, что ты так прилежно старался над ролью: она удалась тебе практически в совершенстве». Я развернулся, пнул ногой мусорное ведро и потопал обратно в офис. Вдруг до меня дошло? «Погоди-ка, а почему, минуту назад, ты назвал меня „Ося?“

«Сокращенно от осла, — сказал он, проследовав мимо. (Сок назвал его „Джек“ от англ. слова “Jackass” — осел. Прим. пер.)

«Ну, хорошо, черт возьми! — сказал я, бросаясь мимо него прямо в офис. „Отправляемся в твое путешествие. Давай сюда все, что ты можешь дать, я готов принять это!“

«О-о! Это твоя новая сторона -пылкий Дэнни».

«Пылкий или нет, но я тебе не зайчик-побегайчик. Говори, куда мы направляемся? Куда я направляюсь? Это я должен управлять процессом, а не ты!»

Сократ глубоко вздохнул. «Дэн, я ничего не могу сказать тебе. Большая часть пути воина хрупка и невидима для непосвященных. До настоящего времени, я показывал тебе, чем не является воин, на примере твоего же собственного ума. Вскоре, ты сможешь постичь сущность пути, но для этого я должен взять тебя с собой, в путешествие. Иди за мной».

Он отвел меня в укромное местечко в гараже, которого я раньше не замечал, за полками с инструментом, с маленьким ковриком и тяжелым стулом с прямой спинкой. В этом местечке царил полумрак. Мой желудок стало сводить.

«Садись» — мягко сказал он.

«Не сяду, до тех пор, пока ты мне не объяснишь, что все это значит?» — я скрестил руки на груди.

Теперь пришла его очередь взорваться. «Это я — воин! А ты — обезьяна! Я ничего не стану объяснять. Заткнись и садись или двигай обратно к своей гимнастической славе и забудь о том, что ты знал меня!»

«Ты серьезно?»

«Да, я серьезно». Еще секунду я колебался, затем сел.

Сократ потянулся к выдвижному ящику и вытащил из него длинные кусочки хлопчатобумажной ткани, которыми он стал привязывать меня к стулу.

«Что ты собираешься делать? Пытать меня?» — я лишь отчасти шутил.

«Нет. Пожалуйста, помолчи сейчас» — сказал он, завязывая последнюю ленту вокруг моей талии, за спинкой кресла, как привязной ремень в самолете».

«Мы что, полетим, Сок?» — нервно спросил я.

«Выражаясь словами, да», — сказал он и опустился передо мной на колени, взявшись за мою голову руками, положив свои большие пальцы мне на верхние надбровные дуги. Мои зубы застучали. Мой мочевой пузырь срочно потребовал опорожнения. Однако в следующий момент, я позабыл обо всем этом. Зажглись цветные огни. Мне казалось, что я слышу его голос, но не мог разобрать его; он был слишком далеко.

Мы шли по коридору, окутанному синим туманом. Мои ноги двигались, но земли я не чувствовал. Нас окружали гигантские деревья; они превратились в здания; здания превратились в валуны и мы уже поднимались вверх по склону, который неожиданно превратился в обрыв крутого утеса.

Туман исчез; воздух стал морозным. Перед нами расстилались на многие мили зеленые облака, сливаясь с оранжевым небом на горизонте.

Меня трясло. Я попытался что-то сказать Сократу, но мой голос звучал сдавленно тихо. Моя дрожь становилась неуправляемой. Сок положил свою руку мне на солнечное сплетение. Она была теплой и оказала чудесно успокаивающее действие. Я расслабился, и он крепко взял меня за руку повыше локтя и, сжав еще сильней, столкнул меня вместе с собой с обрыва мира.

Внезапно облака рассеялись, и мы повисли на потолочных балках крытого стадиона, рискованно раскачиваясь высоко над полом, словно два подвыпивших паука».

«Ой! — сказал Сок, — малость не рассчитал».

«Что за черт!» — заорал я, пытаясь ухватиться покрепче. Я рывком подтянулся и вскарабкался на балку, обвив ее руками и ногами. Сократ с легкостью уселся на балку, напротив меня. Я заметил, что он хорошо двигается для старого человека.